|
Статья 37. Гражданская процессуальная дееспособность
Комментарий к статье 37
1. В ч. 1 комментируемой статьи дается понятие процессуальной дееспособности как способности своими действиями осуществлять процессуальные права, выполнять процессуальные обязанности и поручать ведение дела в суде представителю.
В отличие от ч. 1 ст. 32 ГПК РСФСР в содержание дееспособности вполне логично включена способность выполнять процессуальные обязанности. В то же время упоминание способности поручать ведение дела в суде представителю, на наш взгляд, излишне, поскольку данное правомочие (наряду с другими) охватывается способностью своими действиями осуществлять процессуальные права. Кроме того, необходимо учитывать, что правом поручать ведение дела в суде представителю наделены лишь стороны, заявители, заинтересованные лица и третьи лица. Поэтому при буквальном толковании ч. 1 комментируемой статьи получается, что лишь указанные субъекты процессуально дееспособны. Очевидно, что такое толкование недопустимо, поскольку ставило бы под сомнение возможность личного участия в процессе иных субъектов гражданского процесса <1>.
--------------------------------
<1> На эту законодательную неточность указывалось и при анализе ч. 1 ст. 32 ГПК РСФСР (см., например: Курс советского гражданского процессуального права. Т. 1: Теоретические основы правосудия по гражданским делам. М., 1981. С. 224).
Новеллой является указание на то, что процессуальные права (обязанности) должны осуществляться (выполняться) "своими действиями". Данное положение не следует понимать как некую фактическую способность физического лица лично осуществлять процессуальные права и выполнять процессуальные обязанности. Например, лицо, находящееся в коме, процессуально дееспособно так же, как и абсолютно здоровый человек (хотя это не означает, что процессуальный закон вообще не придает никакого значения состоянию здоровья, см., например, ч. 1 ст. 45, абз. 2 ст. 216 ГПК). Таким образом, указание в комментируемой норме на "свои действия" следует толковать как абстрактную (гипотетическую) возможность физического лица осуществлять процессуальные права и выполнять процессуальные обязанности.
Применительно к организациям данное указание также не следует понимать буквально: поскольку все организации представляют собой юридические фикции, их фактическое участие в процессе происходит через органы либо через представителей (см. ч. 2 ст. 48 ГПК).
2. В полном объеме гражданской процессуальной дееспособностью обладают:
1) граждане, достигшие возраста 18 лет. В практическом плане следует учитывать, что, если к моменту судебного разбирательства физическое лицо приобрело гражданскую процессуальную дееспособность в полном объеме, суд обязан не только привлечь его к участию в деле, но и разрешить вопрос об участии в деле законных представителей, которые с момента приобретения представляемым полной дееспособности статус законных представителей утрачивают <1>. Вместе с тем достижение несовершеннолетним восемнадцатилетнего возраста не оказывает влияния на юридическую действительность тех процессуальных действий, которые были совершены до этого момента его законным представителем;
--------------------------------
<1> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 1 июля 1993 г. N XXII-10 // БВС РФ. 1994. N 1.
2) организации - с момента возникновения процессуальной правоспособности (см. комментарий к ст. 36 ГПК). Процессуальная дееспособность организаций не может быть ограничена. Хронологически существование процессуальной дееспособности для организаций совпадает с существованием процессуальной правоспособности;
3) несовершеннолетние - со времени вступления в брак или объявления полностью дееспособными (эмансипации).
Процессуальная дееспособность, хотя и является самостоятельным правовым институтом, теснейшим образом связана с дееспособностью материальной. По этой причине в ГПК установлено корреспондирующее с нормами материального права (абз. 1 п. 2 ст. 21, абз. 1 п. 1 ст. 27 ГК) положение: несовершеннолетний может лично осуществлять свои процессуальные права и выполнять процессуальные обязанности в суде со времени вступления в брак или объявления его полностью дееспособным (эмансипации).
Использование в ч. 2 комментируемой статьи управомочивающего глагола "может" не должно истолковываться как наличие у несовершеннолетнего некой альтернативы: со времени вступления в брак или объявления его полностью дееспособным (эмансипации) несовершеннолетний приобретает полную процессуальную дееспособность, и потому представление его интересов законными представителями в принципе невозможно.
При объявлении несовершеннолетнего полностью дееспособным в судебном порядке лицо считается эмансипированным со дня вступления в законную силу решения суда об эмансипации (ч. 2 ст. 289 ГПК).
Приобретенная в результате заключения брака дееспособность сохраняется в полном объеме и в случае расторжения брака до достижения 18 лет (абз. 2 п. 2 ст. 21 ГК). Правило о сохранении материальной дееспособности применимо и к дееспособности процессуальной.
При признании брака недействительным (абз. 3 п. 2 ст. 21 ГК) суд может принять решение об утрате несовершеннолетним супругом полной дееспособности с момента, определяемого судом. Если этот момент суд определит ретроспективно (например, с момента заключения брака), то возникает вопрос: могут ли быть на основании такого решения опровергнуты судебные акты по делам, в которых несовершеннолетний участвовал как полностью дееспособное лицо? В практике Верховного Суда РФ ответа на подобный вопрос не содержится.
Полагаем, что решение об утрате несовершеннолетним супругом полной дееспособности в принципе не должно оказывать влияние на судебные акты по делам, в которых несовершеннолетний участвовал как полностью дееспособное лицо, поскольку комментируемая статья не устанавливает процессуально-правовых последствий признания брака недействительным, и, следовательно, режим полной процессуальной дееспособности сохраняется и при наличии судебного решения, которым ретроспективно признана утрата несовершеннолетним супругом полной материальной дееспособности. В то же время подобный подход не должен распространяться на те процессуальные действия несовершеннолетнего, которые были сопряжены с гражданско-правовыми сделками (имеется в виду прежде всего мировое соглашение, которое, как правило, влечет возникновение, изменение либо прекращение гражданских прав). Данное изъятие объясняется тем, что при ином подходе возникали бы разные материально-правовые последствия для одних и тех же сделок (сделок, совершенных в рамках процедуры мирового соглашения, и сделок, совершенных вне такой процедуры).
3. Часть 3 комментируемой статьи почти дословно воспроизводит положения ч. 2 ст. 32 ГПК РСФСР. Единственная корректировка коснулась нижней границы возраста несовершеннолетнего, что соответствует положениям материального законодательства (ст. 26 ГК).
Действующий ГПК сохранил императивное требование об обязательности привлечения к участию в деле самих несовершеннолетних, а также граждан, ограниченных в дееспособности. Одновременное участие в деле законного представителя и несовершеннолетнего (гражданина, ограниченного в дееспособности) не исключает случаев совершения ими противоположных по правовым последствиям процессуальных действий. Вправе ли суд при наличии такого противоречия отдавать приоритет наиболее выгодному для интересов представляемого процессуальному действию?
Ответа на данный вопрос комментируемая норма не содержит. Полагаем, что в подобных ситуациях необходимо исходить из следующего. Смысл одновременного участия в процессе законных представителей и несовершеннолетних (граждан, ограниченных в дееспособности) состоит в обеспечении реальной защиты прав несовершеннолетних (граждан, ограниченных в дееспособности). Однако в состязательном процессе суд не может и не должен решать за сторону вопросы о процессуальной целесообразности тех или иных действий и уж тем более высказываться о том, какие процессуальные действия являются более выгодными для интересов конкретной стороны. Поэтому на суд в принципе не должна возлагаться обязанность выбирать наиболее предпочтительный для интересов несовершеннолетнего (гражданина, ограниченного в дееспособности) вариант поведения.
Чьему же волеизъявлению должен отдаваться приоритет? На наш взгляд, здесь необходим дифференцированный подход. Если противоречие обнаруживается в распорядительных действиях (изменение основания или предмета иска, увеличение или уменьшение размера исковых требований, отказ от иска, признание иска, заключение мирового соглашения), а равно в иных процессуальных действиях, не связанных с установлением фактических обстоятельств по делу, то приоритет, безусловно, должен отдаваться процессуальным действиям, совершенным законным представителем.
Если же противоречие обнаруживается в объяснениях законного представителя и несовершеннолетнего (гражданина, ограниченного в дееспособности) по поводу фактических обстоятельств дела, то последние следует устанавливать, оценивая данные ими объяснения в совокупности с другими доказательствами по делу.
Может ли процессуальная дееспособность несовершеннолетних (граждан, ограниченных в дееспособности) расшириться до полной в случае, если в рамках гражданского дела рассматриваются требования, вытекающие либо связанные со сделками, которые по закону могут быть совершены несовершеннолетним (гражданином, ограниченным в дееспособности) самостоятельно? Полагаем, что соответствующие положения материально-правовых норм (п. п. 2, 3 ст. 26, абз. 2, 3 п. 1 ст. 30 ГК) не влекут автоматического расширения процессуальной правоспособности. Это следует из ч. 3 комментируемой статьи, которая не содержит отсылочных положений к материальному законодательству и правовых оснований для расширения процессуальной дееспособности не дает.
4. Часть 4 комментируемой статьи содержит положения, схожие с содержавшимися ранее в ч. 3 ст. 32 ГПК РСФСР, отсылочно определяя случаи, когда несовершеннолетние вправе защищать в суде свои права, свободы и законные интересы лично. В то же время при сравнении указанных норм можно выявить и некоторые смысловые отличия.
Во-первых, ч. 4 комментируемой статьи оставляет открытым перечень случаев, когда федеральным законом допускается для несовершеннолетних лично защищать свои права (в ч. 3 ст. 32 ГПК РСФСР указанный перечень был сформулирован исчерпывающим образом).
Во-вторых, в ч. 4 комментируемой статьи содержится указание о возрасте несовершеннолетних - от 14 до 18 лет. Следовательно, учитывая также положения ч. 5 ст. 37 ГПК, несовершеннолетние до 14 лет ни при каких условиях не вправе лично защищать свои права.
Что следует понимать под используемым в ч. 4 комментируемой статьи выражением "в случаях, предусмотренных федеральным законом"? Должны ли соответствующие нормы прямо указывать на процессуальную дееспособность или же достаточно указания каких-либо специальных материально-правовых правомочий, которые несовершеннолетний может осуществлять самостоятельно?
Комментируя ч. 3 ст. 32 ГПК РСФСР, большинство авторов толковало возможность вступления в материально-правовые отношения как основание для личной защиты несовершеннолетними своих прав, из этих отношений вытекающих <1>. Полагаем, что систематическое толкование действующего законодательства оснований к этому не дает. Законодатель четко разграничивает дееспособность материальную и процессуальную. Подтверждением этого выступает наличие ч. 2 ст. 37 ГПК, которая, используя схожие основания из материального законодательства (абз. 1 п. 2 ст. 21 и абз. 1 п. 1 ст. 27 ГК), специально указывает о возникновении на основе этих же оснований дееспособности процессуальной. Если бы отсылочная диспозиция ч. 4 комментируемой статьи охватывала абз. 1 п. 2 ст. 21 и абз. 1 п. 1 ст. 27 ГК, то никакой необходимости во включении в закон ч. 2 ст. 37 ГПК не было бы. Следовательно, "случаи, предусмотренные федеральным законом", в смысле ч. 4 комментируемой статьи не могут быть истолкованы как указания в законодательстве на специальные материально-правовые правомочия. Под данными случаями следует понимать исключительно нормы, прямо указывающие на процессуальную дееспособность. С точки зрения юридической техники эти нормы обычно содержат прямое указание на право несовершеннолетних на судебную защиту. Иногда законодатель, подчеркивая личную возможность несовершеннолетнего обратиться в суд, использует слово "самостоятельно" (см., например, абз. 2 п. 2 ст. 56 СК), однако право несовершеннолетнего на личное обращение в суд может выявляться и без упомянутого слова либо его синонимов (см., например, п. 3 ст. 62 СК).
--------------------------------
<1> См., например: Гражданское процессуальное законодательство: Комментарий / Под ред. М.К. Юкова. М., 1991. С. 92; Гражданский процесс: Учебник / Отв. ред. В.В. Ярков. 4-е изд. М., 2001. С. 64.
Привлечение к участию в деле законных представителей зависит от усмотрения суда. Каково процессуально-правовое значение действий, совершаемых в таких делах законным представителем? Чьему волеизъявлению должен отдаваться приоритет при противоречии в процессуальных действиях несовершеннолетнего и законного представителя?
Полагаем, что участие несовершеннолетнего в процессе по основаниям ч. 4 комментируемой статьи в контексте поставленных вопросов мало чем отличается от участия в процессе "обычного" дееспособного физического лица и его договорного представителя. Безусловно, процессуальные действия, совершенные в таких делах законным представителем, имеют юридическое значение (в противном случае положение ч. 4 комментируемой статьи об участии законного представителя вообще теряло бы правовой смысл). Однако в отличие от ч. 3 ст. 37 ГПК здесь приоритет должен отдаваться волеизъявлению несовершеннолетнего. Единственная оговорка (она применима и к ч. 3 ст. 37 ГПК) касается случая обнаружения противоречий в объяснениях несовершеннолетнего и законного представителя по поводу фактических обстоятельств дела: последние следует устанавливать, оценивая данные ими объяснения в совокупности с другими доказательствами по делу.
5. Часть 5 комментируемой статьи содержит традиционную для процессуального законодательства норму об отсутствии процессуальной дееспособности у несовершеннолетних, не достигших возраста 14 лет (по ч. 4 ст. 32 ГПК РСФСР - 15 лет), и у граждан, признанных недееспособными.
Все процессуальные действия в интересах указанных субъектов совершают законные представители. Верховный Суд РФ, в частности, указал, что при распространении не соответствующих действительности порочащих сведений в отношении несовершеннолетних или недееспособных иски о защите их чести и достоинства в соответствии с ч. ч. 1 и 3 ст. 52 ГПК могут предъявить их законные представители <1>.
--------------------------------
<1> См. п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (БВС РФ. 2005. N 4).
В то же время императивное правило ч. 5 комментируемой статьи не препятствует несовершеннолетнему, не достигшему возраста 14 лет (гражданину, признанному недееспособным), давать объяснения по фактическим обстоятельствам дела. Если суд признает необходимым заслушать несовершеннолетнего, не достигшего возраста 14 лет, последний вправе дать объяснения по делу с соблюдением процессуального регламента, установленного для допроса несовершеннолетнего свидетеля (ст. 179 ГПК).
В отличие от ч. 4 ст. 32 ГПК РСФСР комментируемая норма содержит открытый перечень законных представителей, что в общем-то правильно, поскольку в вопросах определения конкретного лица, которое наделено правами законного представителя, процессуальный закон должен следовать материальному. Однако упоминание в ч. 5 комментируемой статьи попечителей является законодательным недочетом, поскольку в материальном праве институт попечительства применяется в отношении несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет, а также граждан, ограниченных судом в дееспособности вследствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами (п. 1 ст. 33 ГК).
6. Как поступать суду при отсутствии у лиц, участвующих в деле, процессуальной право- и дееспособности?
При отсутствии у истца (заявителя) или ответчика процессуальной правоспособности на момент предъявления иска суд должен отказать в принятии искового заявления со ссылкой на п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК (см. комментарий к этой статье) либо, если заявление было принято к производству, прекратить производство по делу по основаниям абз. 2 ст. 220 ГПК.
Если правоспособность у истца (заявителя) или ответчика была утрачена после возбуждения дела (например, в случае смерти гражданина), вопрос решается следующим образом: а) если спорное отношение не допускает правопреемства, производство по делу подлежит прекращению по основаниям абз. 7 ст. 220 ГПК; б) если правопреемство допустимо, суд допускает замену выбывшей стороны ее правопреемником (ч. 1 ст. 44 ГПК).
Сформулированный выше подход применим и в случае предъявления иска третьим лицом, заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора. Однако в случае прекращения производства по делу следует учитывать, что прекращается лишь дело, возбужденное на основании иска самого третьего лица (дело, возбужденное по иску истца, рассматривается в обычном порядке).
Отсутствие процессуальной правоспособности у третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, должно повлечь отказ суда в удовлетворении ходатайства о вступлении (привлечении) этого лица в дело.
При отсутствии у истца (заявителя) или третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, процессуальной дееспособности на момент подачи искового заявления последнее возвращается (п. 3 ч. 1 ст. 135 ГПК) либо оставляется без рассмотрения (п. 3 ст. 222 ГПК).
Если дееспособность истца, ответчика, заявителя, заинтересованного лица либо третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, была утрачена уже после возбуждения дела, производство по делу подлежит обязательному приостановлению (абз. 3 ст. 215 ГПК).
Наконец, отсутствие (утрата) процессуальной дееспособности третьим лицом, не заявляющим самостоятельных требований относительно предмета спора, правовых последствий для движения дела не влечет.
Источник: cmza.ru
|
|
